Надо быть уж совершенно глухим, чтобы не услышать в звонком названии кипрского порта Лимасол имени девочки, которая ждала серого капитана (Грэя), а дождалась алых парусов. И город, и остров похожи на сказку.
Корабль идет вдоль южного берега Кипра часа четыре. Если встать в пять утра, то уже видишь берег по левой руке — сиреневый, акварельный, с пятнами коричневых обрывов к морю, с плоско наклоненным пейзажем.
Бледно-зеленые и розовые квадраты полей, черточки деревьев.
Все это залито жидким морским воздухом.
Пахнет кофе, потому что некоторые пассажиры встают раньше солнца. Они пьют крепкий турецкий кофе с густым жженым сахаром.
Курят сладкие греческие сигареты, потягиваются, уходят в палубные души. После чего странствующие богини сушат на морском ветру вьющиеся разноцветные волосы.
Берег Афродиты тянется по левой руке.
Теплеет, ветер потихоньку стихает. Паромы компании Poseidon Lines идут метрах в восьмистах.
Как вместе отходили из Пирея, так вместе и идем: ночи в море, дни на островах, словно стадо быков Посейдоновых.
По лоциям прибрежных вод южного берега Кипра, здесь тянет такое мощное подводное течение, что его сравнивают с широкой рекой.
Некоторые историки говорят, что это и есть мифическая река Стикс.
Другие ищут здесь Атлантиду.
Донный поток время от времени выбрасывает утянутые в ил вазы и амфоры.
Почему бы целому острову не утонуть в этой илистой морской реке?
Никогда, однако, жизнь не бывает так упоительна, как в ленивых часах ожидания, в томительных предутренних часах, пока огибаешь этот большой остров.
В обрыве, в щели между скал, английская пара в бинокль разглядела и показывает теперь всем крохотную бухточку, из которой машут пароходам не видимые с берега и совершенно голые мужчина и женщина.
Острова по-прежнему наилучшее место для грехопадения.
Здесь Афродита выходила из пены морской обнаженной и каждый раз совершенно девственной.
Высушенные вместо фена горячим морским ветром волосы реют и вьются.
Палубные богини сворачивают шезлонги. Через час за длинным мысом покажется их порт — Лимасол.
Лимасол — один из самых крупных, но все равно маленьких кипрских городов. Я отыскал в Интернете его снимки начала века.
Губернская русская улица вдоль моря с классиче-скими усадебками.
Словно Пречистенку разрезали по оси и половину вывезли к морскому берегу. По исторической легенде в Лимасоле хитроумная византийская принцесса женила на себе простодушного и прямого, как все завоеватели, короля Ричарда Львиное Сердце.
Это мужская точка зрения.
Женская такова: по пути к гробу Господню завоеватель не так уж и надрывался. Местная девушка пожалела провинциала с каких-то невнятных Британских островов и положила к себе в постель.
Если, по Ильфу и Петрову, в «Двенадцати стульях» жители города N словно рождались для того, чтобы постричься, побриться, освежиться вежеталем и умереть, то жители сегодняшнего Лимасола рождаются, очевидно, только для того, чтобы прокатиться на автомобиле и умереть.
От порта к городу идут улицы сплошных автомагазинов, причем в таком количестве, что все время тревожно оглядываешь окружающие город холмы.
Не прячется ли там миллионный город-призрак?
Но ничто в Лимасоле не обещает ничего, кроме милого провинциального курорта.
Левостороннее движение, тишина, бесконечная авенида набережной с бесконечным рядом отелей. Все отели примерно одинаковые.
Но есть выдающиеся — такие, как Four Seasons, где джакузи на террасах, фрукты и французское шампанское в номерах и где любит инкогнито отдыхать Юрий Лужков.
Чудесное и немного пересоленное море. Коричневый песок пляжей, скалы волноломов.
Пустые дни, заполненные солнцем и ленью. И долго стоишь у края тротуара, чтобы пройти к морю, глядя налево, пока справа вдруг не проносится сияющий блеском десятков машин и автобусов сверкающий солетон.
Стоит отойти от набережной на одну улицу, и великое торжище магазинчиков и пассажей развлечет душу. Надо только посматривать наверх, потому что воркующие голуби на колониального стиля карнизах в два счета навалят вам на голову такого качественного помета, что только забег в пляжный душ смоет острый запах обиды.
Мне навалили прямо в кошелек, когда я пытался извлечь весомую местную денежку.
Кипрские фунты в два раза тяжелее доллара. Трудно привыкнуть после легкой валюты, что монета прочнее бумажки.
Но когда расплачиваешься под огромным старым деревом с официантом после кружки пива и жареного мяса и получаешь сдачу до грошика, то понимаешь цену денег. Кипрская копейка кипрский фунт бережет.
Я бывал в Лимасоле, когда еще никто из русских здесь не был, и теперь мне нравится, что Лимасол постепенно превратился в русский детский курорт.
Не знаю, кто как, а я тяжело переживаю утерю российской приморской провинциальности Феодосии и Алушты.
Теперь она обретена снова. «Остров Крым» Василия Аксенова тут воплощен во всей красе.
Национальные ресторанчики, консульства Белоруссии и России, кассеты перед магазинчиками с русскими газетами, пыльными и выцветшими, рядом с такими же пыльными журналами местной порнухи.
Продают и здешний русский журнал «Афродита», газетки, буклетики.
Хорошо и мило.
Бюст Неизвестно Кого между двух пальм вознесен на недоступную для несуществующих хулиганов высоту. Маленький зоопарк.
Раньше здесь жил слон, с которым по утрам ругался смотритель. Слон сопел, а смотритель мыл его из шланга водой и выговаривал ему за вчерашнее.
Совершенно семейная сцена. Однажды я ушел в город пешком рано утром.
Был свежий и теплый апрель, но местные жители еще не купались. Я присел на пляже под эвкалиптами и долго читал местные газеты.
Потом заметил, что пожилой джентльмен в офисном черном костюме, галстуке, белой рубашке и лаковых туфлях стирает какую-то тряпку. Сперва он полоскал ее минут тридцать.
Еще через тридцать минут я не выдержал и подошел посмотреть, чего же он ею так лупит по скалам. Джентльмен даже не обернулся в мою сторону.
И тут я увидел, что он держал купленного на рынке осьминога и лупцевал его о камни, чтобы приготовить к обеду по-гречески с овощами. Он был так серьезен, что я вмиг понял смысл жизни на этих берегах.
Как-то мы приехали на остров в субботу.
Очень хотелось есть, но Лимасол вымер.
Никогда ни в какие праздники и каникулы я не видел такого пустого города, как субботний Лимасол.
В глубине его, за рынком, я нашел в закрытом ресторанчике компанию совершенно пьяных киприотов, которые вместе с совершенно пьяным хозяином орали чудные греческие песни. Когда они поняли, что я хочу есть, то приволокли абсолютно не то, что я заказывал, — но, о прибрежные боги, как же это было вкусно и дорого!
Как известно, писатель Александр Грин работал кочегаром на каботажных судах на Черном море. Он искал слова и имена для своих стран в греческих морских лоциях.
И надо быть уж совершенно глухим, чтобы не услышать в звонком названии порта Лимасол имени девочки Ассоль, которая ждала серого капитана (Грэя) и дождалась алых парусов.
И еще мне всегда казалось, что Лисс в «Бегущей по волнам» — это и есть Лимасол.
А Хайфа с ее зеленой горой Кармель — это, конечно, Зурбаган.
Это окрашивает для меня прибрежные воды сурового западного Средиземноморья в какие-то волшебные тона: аквамарин, хризопраз.
А закаты — в кармин и пурпур.
А если уйти по набережной в самый конец пляжей Лимасола, к бассейну и ресторанам у воды, то на закате над водой можно услышать голос девушки, бегущей по волнам: — Я иду, я иду. Источник: http://www.votpusk.ru
Загрузка ...